11. Награда или наказание?

Уже в самом начале моих экспериментов проявилось одно побочное следствие. Оно возникало не во время самих внетелесных переживаний, а на этапе того состояния глубокой расслабленности, которое предшествует любому отделению от тела. Нет сомнений, что именно это явление в соответствующих кругах называют "предвидением". Такие "видения" возникают против моей воли, когда я просто лежу, ум спокоен, а тело расслаблено.
Где-то в передней части головы раздается шипящий свист, после чего появляется такое ощущение, будто передо мной возникла закрепленная с одной стороны небольшая прямоугольная дверца, распахивающаяся в нижней части под углом около 45°, за дверцей обнаруживается совершенно круглое отверстие. Вслед за этим я начинаю видеть и отчасти переживать какие-то события или явления - они очень похожи на сон, если не считать того, что при этом я сохраняю полное сознание и воспринимаю окружающий мир. Сновидение накладывается непосредственно на внешние раздражители, и я без труда воспринимаю и то и другое. Не знаю, как вызывать это по собственному желанию, мне не удалось этому научиться. Все случается само собой (или под воздействием какого-то неосознанного побуждения).
Сначала я не уделял этому явлению особого внимания, связывая такие сноподобные видения с поднимающимся из бессознательного впечатлениями. Затем произошло одно важное событие, которое заставило меня рассмотреть это явление самым тщательным образом. Случай заслуживает того, чтобы привести полные отчеты из моих записей.

5 июля 1959 г.
Ранним утром снова приоткрылась "створка". Увиденное заинтересовало меня прежде всего поразительной живостью. Я собираюсь подняться в пассажирский самолет. У самолета ждет Д.Д. - человек, которого я знаю уже больше десяти лет. Вхожу в самолет и занимаю свое кресло. Замечаю, что мест там много и самолет уже скоро взлетит, так что я совершенно уверен в том, что мой друг сейчас поднимется на борт. Обращаю внимание на людей, которые беседуют впереди, возле дверей, а затем приветствуют молодого негра, только что вошедшего в самолет. Они (два пожилых негра, пожилой белый и юная негритянка) очень оживлены, радуются, что этот молодой негр летит с ними. Затем они вспоминают, что самолет вот-вот взлетит, и потому спешно идут по салону, проходят мимо меня и садятся. Я подаюсь вперед в надежде увидеть своего приятеля, когда он войдет в самолет, и замечаю, что мое движение очень взволновало сидящую передо мной женщину.
Мой друг появляется и усаживается в кресло перед самым взлетом. Собираюсь подняться и подойти к нему, но в этот момент самолет приходит в движение, и я снова откидываюсь на сиденье. Самолет катится по взлетной полосе довольно долго, но все еще не отрывается от нее, и я начинаю испытывать какое-то напряжение. Наконец мы взлетаем, летим очень низко: под нами зеленые улицы (извилистые, со множеством развязок типа "клеверный лист"). Самолет продолжает лететь на малой высоте, почти не поднимается.
Спустя несколько секунд слышу голос стюардессы, обращающейся к пассажирам по радио. Она сообщает, что через пару минут пилот примет решение, по какому из двух курсов отправится самолет: по тому, который уводит влево (в обход), или "под проводами". Вскоре я обращаю внимание, что самолет миновал условленную точку (он по-прежнему летит низко над городом); понимаю, что выбран курс "под проводами", еще до того, как стюардесса делает соответствующее объявление, при этом ее голос звучит нарочито бодро и непринужденно, но я чувствую, что она тоже волнуется.
Выглянув в иллюминатор, вижу впереди расходящиеся во все стороны электрические провода. Самолет летит под ними на малой высоте. Я напряженно всматриваюсь в окно, выискивая взглядом те просветы между проводами, которые позволили бы нам подняться выше. Затем вижу, что провода заканчиваются, впереди разгорается солнечный свет. Мне становится легче, я решаю, что нам все-таки удалось прорваться. В тот же миг самолет падает вниз и подскакивает, ударившись о землю. Совсем рядом что-то отваливается, и я выпрыгиваю (или вываливаюсь) прямо на улицу, пролетев вниз шесть-восемь футов. С места моего падения видно, как, столкнувшись с землей, самолет чуть приподнимается и по инерции пролетает какое-то расстояние. Затем его уносит вправо, и он окончательно падает между двумя зданиями, вокруг мгновенно поднимаются огромные клубы дыма.
Сразу после падения я начинаю благодарить Господа за мое чудесное спасение. Следом возникает мысль о том, что родные будут очень волноваться, так как знают, что я полетел этим рейсом; это значит, что мне нужно поскорее сообщить им, что я жив. Затем понимаю, что нужно бежать к обломкам самолета, попытаться спасти тех, кто остался в живых, хотя по какой-то причине уже знаю, что все погибли. Поднимаюсь с земли, спешу к месту катастрофы. Подойдя ближе, вижу пробивающиеся сквозь дым языки пламени. Ко мне подходит пилот (в кожаной куртке и фуражке). Он смотрит на меня несколько ошеломлению и спрашивает, почему из всех его пассажиров спасения заслужил именно я. Я задумываюсь над этим вопросом, но "створка" уже закрылась.

24 июля 1959 г.
Готовлюсь к поездке, которая станет первым перелетом из предстоящих четырех. Лечу в Северную Каролину. При мысли о самолете охватывает какая-то дрожь. У меня было время обдумать переживание 5-го июля и пересмотреть его в свете прочих событий. Летая самолетами, я всегда немного волнуюсь - как, пожалуй, и все остальные. Не думаю, что во время путешествия в Северную Каролину случится что-то страшное, но мои выводы могут быть ошибочными. Что делать, если в самом начале одного из трех последующих полетов я замечу какое-то сходство с увиденным 5-го числа? Выскакивать из самолета? Быть может, будущее вообще нельзя изменить? Судя по моему видению, я переживу катастрофу, но в данном случае это может означать и продолжение жизни после смерти, то есть после гибели я увижу, что не умер, а продолжаю "жить".
Я действительно не знаю, как поступлю, если предзнаменования начнут повторяться. Так или иначе, мне очень хочется, чтобы все, кто меня любит а я очень надеюсь, что их немало - не слишком огорчались печальным исходом несчастного случая, если его правильное толкование означает предстоящий переход через границу смерти, а не сохранение жизни в этом мире. Я искренне верю, что смерть действительно является лишь переходом. Я буду очень жалеть о многих делах, которые мне уже никогда не закончить здесь, но уверен, что та глубокая тоска, то великое стремление, которое я неловко пытался утолить в этом мире, останется со мной и тогда, когда я окажусь "дома". Сейчас я твердо убежден в том, что физическое тело - всего лишь приспособление, удобное для "личности", когда "я" уходит, тело уже ничего не значит. Могила, склеп, плоть - все это совершенно не имеет значения. "Я" живет совсем не здесь.
Если что-то неприятное все же случится, врожденное любопытство заставит "меня" постараться установить связь с теми, кому это интересно (помешать этому - а такая вероятность есть - может то, что "иной мир, новая жизнь" поставят передо мной те же или еще более важные задачи). Не знаю, что ждет меня там, ничего не могу обещать, но не сомневайтесь: мои близкие без труда узнают меня, если такая связь будет установлена.
Ни в коем случае не пытаюсь видеть будущее в черных красках. Вполне возможно, что в последние дни я несколько расчувствовался, но мне просто нужно написать об этом - на всякий случай, чтобы остальные могли что-нибудь понять, если несчастье все же случится. Мне этого вовсе не хочется, я еще не думаю, что "готов", и мысль о возможном уходе вызывает у меня задумчивость и сдержанность. Во всяком случае, я отчасти подготовлен к такой возможности.

23 октября 1959 г.
С момента последней записи прошло около двенадцати недель. Четыре из них я провел в больнице, а оставшееся время поправлялся дома.
Впрочем, расскажу все по порядку. Предшествующая запись показывает, что меня беспокоил вопрос предзнаменования и правильное толкование того, что в видении я остался в живых. Вот как развивались события в сравнении с моим "вещим сном".
Первое сходство: как уже было сказано, я летел в Северную Каролину. Первый намек на совпадение возник, когда я сел в автобус, который перевозит пассажиров от нью-йоркского аэровокзала в аэропорт Ньюарка. Я вошел и присел с правой стороны, на второе от передних дверей сиденье. Меня сразу охватило ощущение того, что все это уже знакомо: во "сне" я занимал в самолете именно это место, точно так же выглядели поручни и двери. Это меня насторожило, так как я тут же узнал "обстановку", которую прежде истолковал как салон самолета, хотя на самом деле это был автобус, направлявшийся в аэропорт.
Второе сходство: в автобус вошли четверо - трое в темных костюмах, один в светлом, они смеялись и перешучивались (сравним с видением компании негров и одного белого).
Третье сходство: на сиденье прямо передо мной села женщина. Она явно была встревожена, чувствовала себя неловко. Виноват в этом, впрочем, был не я, а носильщик, замешкавшийся у входа в автобус с одним из ее чемоданов.
Четвертое сходство: вспомним о моем друге Д.Д., который долго ждал у дверей и зашел в самолет последним. Я взглянул на водителя автобуса, дожидавшегося у дверей опаздывающих пассажиров. Лицом и телосложением он так напоминал моего друга, что их можно было счесть братьями, сходство просто фотографическое (когда разум не может найти точное определение, он выбирает из своего жизненного опыта наиболее близкое сравнение). Затем водитель поднялся в автобус (разумеется, самым последним), закрыл двери и уселся на водительское сиденье почти напротив меня.
Пятое сходство: свернув на шоссе Джерси, автобус "полетел низко и медленно" - его движение действительно напоминало тот полет, так как шоссе проходит намного выше множества улочек и дорог. Глядя с высоты на улицы и расходящиеся зеленые бульвары, я вновь испытал острое ощущение того, что уже видел все это. Разница заключалась только в том, что сидел я не в самолете (моя самая главная ошибка), а в автобусе.
Шестое сходство: оказавшись в аэропорту, я был особенно внимателен, так как знаки начали подтверждаться достаточно скоро. Самолет задерживали, и мне пришлось подождать в зале. Присев на лавку, услышал женский голос, рассказывающей по системе оповещения о делении вокзала на восточный и западный залы ожидания (В английском языке слова "курс" (course) и "зал ожидания" (concourse) созвучны - Прим.перев.). Знакомым показалось не только само разделение (восточный и западный, левый и правый), но и глухое звучание голоса по радио.
Седьмое сходство: когда наконец-то объявили посадку на самолет, я на мгновение заколебался (не столько из страха, сколько из-за неуверенности в том, что именно означало "остаться в живых"), но в конце концов решил: "Чему быть, того не миновать". Я подумал, что ожидание второго полета может только отсрочить предстоящую катастрофу. Оставаясь настороже, поднялся в самолет, и мы приготовились к взлету. Бортпроводница объявила в микрофон, что мы полетим на высоте шести тысяч футов - это подтверждало предвидение малой высоты. Самолет оторвался от взлетной полосы и быстро вошел в грозу. Вокруг сверкали молнии, и это напомнило мне о полете "под проводами" (в окружении электричества) - этот символ уже давно стал для меня очень важным.
Примерно на полпути пилот решил изменить высоту (об этом не объявляли), но вскоре мы покинули грозовую зону и благополучно приземлились в Северной Каролине. После посадки я решил, что ошибся в своем истолковании события, и быстро позабыл об этих волнениях.
Четыре дня спустя, в понедельник утром, прямо посреди спокойной и дружелюбной беседы в кабинете, мне стало плохо. Диагностика показала, что я пережил сердечный приступ (коронарная недостаточность), меня отправили в больницу. Я даже не догадывался о том, что со мной случилось, пока дополненное электрокардиограммой исследование не показало, что это действительно был сердечный приступ. Меня долго не могли убедить в этом - ведь все медицинские осмотры в моей жизни (включая последний, проведенный всего за пару недель до того двумя независимыми врачами страховой компании) показывали: у меня совершенно здоровое сердце. Врачи даже отпускали на этот счет недвусмысленные замечания: "О сердце вам никогда не придется беспокоиться" или "От чего вам не грозит умереть, так это от сердечных болезней". Мой рассудок был твердо настроен против подобной возможности. Похоже, разум просто не смог смириться со "сном", предвещающим сердечный приступ, ему это казалось совершенно невозможным, и потому он выбрал из памяти и жизненного опыта более вероятную угрожающую ситуацию: авиакатастрофу (разум всегда подбирает самое близкое по внешнему виду). Таким образом, сердечный приступ был описан на языке более приемлемой возможности - падения самолета.
Четыре недели, проведенные в больнице, прошли не так скучно благодаря записанному на магнитофонную пленку курсу терапевтических внушений, они оказали чудесное влияние на мой моральный дух и ускорили выздоровление. За это время не случилось никаких переживаний психического характера - думаю, причиной стало действие успокоительного (барбитуратов), которое я принимал каждые три часа. Дома я шел на поправку в том темпе, в каком это и должно быть; вплоть до настоящего момента никаких обострений не было.
Нет нужды пояснять, почему после этого я начал с особой внимательностью относиться к тем случаям, когда "створка" вновь приоткрывалась. Увиденное всякий раз очень точно совпадало с событиями, которые могли произойти через несколько дней, месяцев и даже лет.
К числу замеченных совпадений можно отнести зрительные впечатления о внутреннем устройстве какого-нибудь дома - например, цвет краски и отделки, выбранных моей женой для нашего домика в одном городе на Юге. Я сразу узнал их, так как двумя годами раньше описал в одном из своих отчетов. Самой необычной подробностью можно считать тот факт, что в то время мы совсем не собирались перебираться на Юг, даже не задумывались об этом.
В другом случае "створка" приоткрылась за пять минут до выхода в эфир записанной радиопрограммы: я "увидел" рвущуюся магнитофонную ленту и бешено вращающиеся катушки. Примерно через десять минут после начала программы лента действительно порвалась, и ее пришлось в спешке склеивать. Подобное никогда прежде не случалось, так что событие нельзя считать рядовым. Кроме того, я лично проводил монтаж программы и знал, что лента скреплена надежно. Она порвалась в том месте, где ее склеивал другой человек, который использовал этот фрагмент раньше.
Еще один пример: "створка" раскрылась, когда я был в кабинете. На фоне вспыхнувшего красного света появились слова: "Давление масла". Часом позже, когда я ехал домой в недавно купленной машине, загорелась красная лампочка, указывающая на низкий уровень масла. Этот случай также нельзя объяснить подсознательным беспокойством: автомобиль не проехал еще и пятисот миль, а незадолго до того прошел техосмотр. Выяснилось, что у него действительно течет масло - довольно редкая и неожиданная проблема для новенькой машины.
Было еще восемнадцать случаев проверенных предвидений событий из личной жизни разного масштаба. Я видел нечто благодаря "створке", а затем возникали обстоятельства, в точности повторяющие увиденное (с поправкой на мелкие ошибки в толкованиях).
Сейчас можно достаточно смело описать основную и устойчивую формулу этого явления: "Ш" (шипящий свист) + "С" (ощущение распахивающейся "створки") = "Б" (картины будущего).
В двадцати двух примерах эта формула показала свою действенность. Что можно сказать о случаях, которые отмечены в моих записях, хотя увиденные в них картины пока не воплотились в действительность? Воздерживаясь от дальнейших замечаний, я приведу описания тех видений, которые соответствовали формуле, но до сих пор не исполнились.

3 августа I960 г.
Шипящий свист воздуха, "створка": над головой пролетает самолет. Видно, что он в беде: закрылки и шасси выпущены. Он падает за ближайшим холмом, и мы всей семьей спешим на помощь. Оказавшись на месте падения, видим медленно догорающий ярко-красным пламенем самолет. Мне кажется, что этот огонь не похож на то пламя, каким горит топливо, и я прошу остальных отойти подальше, быть осторожнее - тем более, мы уже ничем не можем помочь погибшему экипажу.

5 ноября 1961 г.
Шипящий свист воздуха, "створка": я стою возле своего дома. Небо ясное, только на севере виднеется слой рваных облаков. Вижу, как из этого покрова, чуть выше него, выныривают несколько летательных аппаратов. Они приближаются, и я замечаю, что они не похожи на обычные самолеты, вертолеты или ракеты. За первыми появляются новые, странные летательные аппараты двигаются рядами, их буквально сотни. Никакого сходства с известными мне типами самолетов: крыльев ни видно, каждый аппарат просто огромен (около трехсот футов в поперечнике), форма напоминает наконечник стрелы, букву "V", но при этом, в отличие от наших самолетов со стреловидными крыльями, нет фюзеляжа. "V"- образная конструкция не является несущей поверхностью, она делится на две или три палубы, где размещаются экипаж и пассажиры. Воздушные корабли величественно проплывают над головой, и я испытываю какое-то благоговение перед олицетворяемой ими мощью. К этому чувству примешивается страх - по какой-то причине я понимаю, что эти аппараты созданы не человеком.

20 октября 1962 г.
Шипящий свист воздуха, "створка": стою вместе с другими в каком-то проулке. Подняв голову, замечаю в просвете среди облаков нечто похожее на самолеты. Вглядываюсь внимательнее и понимаю, что никогда прежде не видел таких самолетов, похоже, у них нет ни пропеллеров, ни реактивных двигателей (возникает впечатление каких-то ракет, но не на химическом топливе). Три летательных аппарата плавными кругами опускаются ниже. Я вижу только черные бока с белыми квадратными иллюминаторами, ничего не могу сказать о крыльях. Эти три "ракеты" низко скользят над соседней улицей: дома под ними обрушиваются, хотя видно, что причина этого - не бомбы, а нечто другое, исходящее от самих аппаратов. Все мы бросаемся к обочине в поисках укрытия.

12 июня 1963 г.
Шипящий свист воздуха, "створка": я с семьей. Знаю, что все население нашего города в спешке покидает это место. Бензина не достать, электричество давно отключили. Повсюду царит полная безнадежность. С атомной войной это, похоже, не связано, во всяком случае, никто не тревожится о радиоактивных осадках. Витает ощущение обреченности, развала цивилизации в том смысле, в каком это обычно понимают, словно произошло какое-то невероятно важное событие, неподвластное человеческим силам.

12 июня 1963 г.
Шипящий свист воздуха, "створка": вся наша семья - в огромном городе, где случилась большая беда. Все спасаются бегством. Я покидаю нечто похожее на квартиру в надежде найти способ выбраться за город. На всех улицах смятение и паника, застывшие в "пробках", тесно прижавшиеся друг к другу машины. Ощущение развороченного муравейника.
Было много других видений, связанных с личной и общественной жизнью, местными и всемирными событиями. Их сможет подтвердить только время, но мне очень хочется надеяться, что некоторые из них окажутся всего лишь галлюцинациями.